Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник]

Суд лишил Полуэктовых родительских прав. Меня успокоило то, что вскоре Мишу усыновила хорошая женщина — его классная руководительница. Она была одинока, давно, еще с первого класса, полюбила его, много с ним занималась, часто приглашала к себе и оставляла на ночь, потому что мальчик не хотел возвращаться в пьяный дом. Родители чаще всего и не замечали, что их сына нет дома. А когда Миша однажды не пришел в школу, учительница пошла к его родителям и увидела страшную картину. Больной ребенок, без сознания, метался по грязной постели, а супружеская пара тоже валялась без сознания, только от водки, на полу в кухне. Учительница побежала к ближайшему телефону, вызвала «скорую помощь», отвезла мальчика в больницу. Там его прооперировали. У него уже начался перитонит. Врачи упорно боролись за его жизнь. Учительница все свободное время была рядом с мальчиком. Он привык к ней, очень ей доверял и каждую минуту старался находиться возле нее. Был он всегда открытым и замыкался, мрачнел, лишь когда разговор касался его родителей или надо было отправляться домой…

В тот злополучный день, когда милицейский «газик» впустую съездил в лес, отец ходил с запчастями сам: они были слишком тяжелы для ребенка. Он-то и заметил следы лесничего у ямы и сразу перепрятал свой «клад».

Все это я отлично знаю. И что Миша устроен, и что классная руководительница замечательная женщина, и что Миша сам выбрал ее… Но я-то все же хорош! Самонадеянно распорядился судьбой человека, искренне думая, что мое исковое заявление и уголовное дело в отношении супругов Полуэктовых принесут счастье Мише и восстановят моральный климат на базе ремсельхозтехники.

В воскресенье по привычке проснулся рано. С улицы доносились песни. Отодвинул занавеску, увидел идущих группами людей. Вспомнил: сегодня воскресник.

Подпоясанная ремешком, в красной косыночке, похожая на комсомолку двадцатых годов, вошла Анна Михайловна:

— Собирайся, Ольга Михайловна с Вовкой уже ждут.

— А сам?

— Коленька! Неужели же я должна знать лучше тебя, что начальник районного отдела внутренних дел капитан милиции Медведев сегодня сам себя назначил дежурным но городу?

— Ну и дела! Энтузиасты!

Этот день не был днем Всесоюзного коммунистического субботника, и денежные средства никуда не перечислялись. Но тем не менее вышло очень много народу: руководители района, школьники, пенсионеры и даже приехавшие на летний отпуск родственники и курортники.

Люди вышли прибрать свой маленький прекрасный городок. Мы убрали мусор, накопившийся по обочинам дорог, свезли его на пустырь между райцентром и новостройками. Туда же свалили и другой хлам, оставшийся после строительства и ремонта зданий. Затем мы подмели и промыли главную нашу улицу и примыкающие к ней зеленые улочки-аллейки. Наконец, нашлись добровольцы во главе с нашим Ямочкиным, которые выкрасили в коричневый цвет здание прокуратуры. Теперь оно гармонично вписывалось в ансамбль городка и красиво оттеняло роскошный тополь. Перед Домом культуры полностью заасфальтировали площадку, на которой можно было теперь дать представление нашего «театра на роликах» под художественным руководством актрисы Анны Михайловны Нестеровой.

Я проработал вместе со всеми на этом воскреснике весь день и с большим удовольствием попел с ветеранами песни наших матерей и отцов.

С шутками, смехом, музыкой, безо всякого понукания проделали всю эту работу люди. Просто так, для себя самих.

Но, конечно, просто так ничего не бывает.

За месяц до этого первый секретарь райкома пригласил ветеранов труда и войны в Дом культуры. Их оказалось довольно много. Пришлось даже поставить дополнительные стулья.

Первый секретарь ничего не требовал, он предлагал. Предлагал ветеранам воодушевить молодежь, заразить энтузиазмом, влюбленностью в свой родной город. И старики поняли: они нужны, без них не обойтись.

Не знаю, как это у них получилось, как они взялись за дело, но воскресник удался. Вечером на пустыре между центром и новостройками пылал огромный, до небес, «костер ветеранов», как нарекли его молодые. Ветераны, принаряженные, прогуливались парами и группками, слушая песни и музыку. Некоторые неподалеку от костра присаживались на теплую, разогретую солнцем, землю и смотрели, как развлекается молодежь…

Чтобы проверить правильность своего предположения, решил ознакомиться с порядком доставки хлеба в магазин.

Хлеб на хлебозаводе экспедиторы получали, оказывается, на основании каких-то клочков бумаги, развозили по продовольственным магазинам, в универсам и булочные. За каждую смену экспедитор, он же, как правило, и шофер, составлял товарный отчет с приложением приходных и расходных документов, который сдавал в бухгалтерию райпотребсоюза или райпищеторга, в зависимости от того, в какой магазин доставлялся хлеб. А путевой лист с указанием тонно-километров и ездок за смену — в диспетчерскую автопарка.

Сложность нового этапа нашей работы заключалась в том, что шоферов-экспедиторов, которые возили или должны были возить хлеб, очень и очень много.

Почти всех их предстояло опросить, провести другую огромную по объему работу, прежде чем найти двух-трех нечестных людей. Одной милиции или прокуратуре это было бы сделать трудно, поэтому и помогают нам общественные помощники, замечательные люди, честные, активные, убежденные. Они справляются с любой задачей, которую ставят перед ними правоохранительные органы и органы охраны правопорядка.

Может быть, институт общественных помощников и нуждается в усовершенствовании. Но конкретно весь этот год моей работы в районе я ощущаю существенную помощь коммунистов, комсомольцев, представителей других общественных организаций, рядовых тружеников — граждан нашего района.

Тысячи путевых листов, сотни товарных отчетов пересмотрели наши добровольные помощники и мы сами, работники прокуратуры и милиции.

По этим сведениям я составил таблицу, в которую вошли такие данные: фамилия шофера-экспедитора, номер автомашины, количество рейсов с хлебом согласно документам Камоликова и на основании путевых листов водителя.

А потом я долго сопоставлял полученные данные и — о эврика! — обнаружил, что в ряде случаев имеется разница между количеством рейсов, подсчитанным по товарным отчетам Камоликова, и по путевым листам водителей. Оказалось, что по товарным отчетам хлеб в магазин отпускался, а путевых листов не было.

Вскоре я достаточно глубоко познал принципы учета и отчетности в продовольственных магазинах, обложил себя таблицами и счетами и был впервые, наверное, доволен собой. В подозреваемых магазинах никакой недостачи не обнаружилось. Наоборот — излишки! Ревизоры проверили все виды накладных, и выяснилось, что эти магазины продавали неучтенную продукцию. Вот почему Кр лоликов так легко признавал недостачу.

Было установлено, что в камоликовский магазин отправлялись бестоварные накладные. Ситуация стала проясняться.

Не могу пока точно сказать, участвовал ли Камоликов в реализации неучтенной продукции, но, видимо, да, потому что уж коли он получал липовые документы на лишний товар от кого-то, то, значит, этот «кто-то» дорожил Камоликовым и помогал ему выкарабкаться.

Шесть вечера. Счастливый, что мой рабочий день закончился хоть раз вовремя, я поехал домой выспаться. Но не тут-то было.

Меня ждал, прогуливаясь по двору, представитель прокуратуры области, приехавший потолковать по душам относительно очередной анонимки. И хотя это был обычный поклеп, ночью я все же ворочался с боку на бок в кровати, пока не вспомнил анекдот.

Выбирают одного товарища в профком, уже обсудили кандидатуру, поставили на голосование, вдруг с места голос: «Его нельзя в профком, у него дочь легкого поведения». Поднялся шум, с мест что-то выкрикивали. В результате «прокатили», но все же дали слово. Товарищ встал и сказал: «У меня нет дочери и никогда не было». Все удивились, стали спрашивать того, кто ляпнул. А тот отвечает: «Мое дело — сказать, ваше — проверить».

После этого я крепко уснул.

Ночью разбудил телефонный звонок. Говорил Медведев. Я старался произносить слова тихо, но все же разбудил жену. Повесив трубку, я не нашелся, что ей сказать.

— Уйдешь? — спокойно спросила Анна Михайловна.

— Ага.

— Что-нибудь серьезное?

— Да ерунда, пожар.

Жена уже довольно хорошо «образованна», чтобы не знать, что расследованием пожаров занимаются органы внутренних дел, а если будят среди ночи прокурора, то, значит, это не просто пожар.

— Магазин подожгли, — опять совершенно спокойно, утвердительно сказала она.

— Угу…

Тяготеющий к эффектам Медведев сказал, что магазин Камоликова горит как свечка.

Во дворе, где помещался магазин, собрался народ. Во всех окнах пятиэтажного дома, который торцом выходил к пожару, отражалось красное пламя, и казалось, что дом светится изнутри. Разбуженные гулом бегущего огня, жители высыпали на улицу, некоторые пытались своими силами сбить пламя. Но огонь разошелся, и подозрение, что дело не обошлось без поджога, превратилось в уверенность.